Андрей Шемякин: “Сегодня нет критики документального кино”

Россия. 3 октября, 2019 – ИНФОРМАЦИОННОЕ АГЕНТСТВО REALISTFILM.INFO

1-6 октября в Екатеринбурге в 30-ый раз проходит открытый фестиваль документального кино “Россия”. Накануне киносмотра “Проект 123/19” собрал мнения о неигровом кино у ведущих экспертов российской киноиндустрии.

О развитии фестиваля “Россия”, о том, почему фестивали считаются «зоной риска» для документального кино и кто задает тренды на главных российских киносмотрах – в интервью с вице-президентом Гильдии киноведов и кинокритиков России, председателем отборочной комиссии фестиваля “Россия” (с 1996 года), автором и ведущим программы “Документальная камера” Андреем Шемякиным.

---

ПРО ФЕСТИВАЛЬ “РОССИЯ”

Фестиваль “Россия” сначала задумывался и создавался как фестиваль, во-первых, нового кино, абсолютно авангардного документального, которое тогда появилось у всех – и старых, и молодых. Это был конец 80-х годов. Фестиваль задумывался как частное предприятие, потом он стал действительно главным фестивалем, – имею в виду уже государственную поддержку, поэтому совершенно естественно, что на него наезжают со всех сторон. Однако сама по себе концепция фестиваля очень сильно эволюционировала, потому что даже вот уже на моей памяти это был образ кинопроцесса. Мы старались с коллегами подобрать фильмы так, чтобы зритель, выходя из зала на пятый день, имел полную целостную картину того, что он начинал получать, войдя, в первый день в зал. И действительно, это был совершенно особый способ структурирования материала. 

Держать профессиональный уровень – это ещё более тяжело, чем отбирать фильмы, формирующие процесс и представляющие процессы, потому что сегодня уровень понимания профессии, как ни странно, совершенно разный. Здесь-то больше всего споров и наблюдается, потому что очень сильно влияет язык телевидения, скажем, на документальное кино – уже давно влияет. Способ рассказывания истории. Проблема мизансцены. Проблема операторской работы и так далее. То есть для того, чтобы внятно это обсуждать, нужно смотреть края: вот что лучшее и что худшее. А чтобы представить качество, достаточно быть таким отделом технического контроля и дать по максимуму просто хорошее кино, чтобы было нестыдно. Но фестиваль без внутренней интриги, без стержня вот такого, без напряжения не живёт. Он просто становится таким “нормальным событием”, киносмотром. Город должен жить фестивалем. Но к Екатеринбургу это никакого отношения не имеет: там лучшая аудитория в мире, по-моему, ну из того, где вообще я бывал, могу сравнить только с аудиторией » IDFA» – лучшего международного фестиваля документального кино в Голландии, где я когда-либо был. Когда люди из года в год смотрят фильмы, когда они на этих фильмах учатся понимать документальное кино, – это совершенно другая история!

ПРО ОТСУТСТВИЕ ХОРОШЕЙ КРИТИКИ И ЦЕНЗУРУ

Сегодня нет той профессиональной среды, которая бы оценивала фильмы иначе, как награждая. Сегодня нет критики документального кино в хорошем смысле этого слова. Когда человек думает, о чём бы ему сделать картину, он смотрит, во-первых, на тематическую сетку Министерства культуры, департамента по кино, достаточно широкую, но всё равно.

С другой стороны, он смотрит на международную фестивальную конъюнктуру и на то, как ведут себя те или иные, как теперь говорят, хедлайнеры. И начинается внутренняя цензура – самоцензура, которая в миллион раз страшнее, чем цензура внешняя, когда надо пробиваться во что бы то ни стало.

Единственная площадка, где показывают сегодня документальное кино, – это телевидение. Это тоже совершенно определённые вещи с понятием “формат” и так далее. Поэтому спектр достаточно бедный: это как всегда фильмы-портреты, где в центре – человек, это фильмы-наблюдения – сейчас их все больше и больше, потому что усиливается как бы региональный компонент в нашем кино. Вы, скажем, уже не спутаете якутскую картину с бурятской, уже ни за что. А больше всего снимают именно там. Есть, естественно, то, что называлось “социалка”, – достаточно критические фильмы, и тут весь вопрос в границе. Вот, скажем, прелестный есть фильм про одного маргинального персонажа, которого, тем не менее, почитают одним из основателей неформальной питерской поэзии – я не буду называть фильм, но просто скажу – он никуда сейчас не пойдёт, потому что там сплошной мат. Сделана картина отлично. Мне очень жаль, но сегодня вот такая ситуация: зрители чувствуют себя оскорбленными. Это уже не цензура – это совсем вещь другого порядка. Сказать, что это утеснение свободы, пожалуй, я не могу. Наверняка на каких-то фестивалях фильм найдёт отклик.

Но это данность сегодняшней ситуации. С другой стороны – мы с вами прекрасно понимаем, что фильмы, скажем так, экстремистские в чистом виде, фильмы-лозунги, они сегодня убивают искусство. У нас нет Эйзенштейна, нет вот этого самого посыла, который бы из всего многообразия тенденций сделал бы тот самый вывод. Сегодня это действительно такой идеологический дизайн, может быть, иногда очень талантливый, но дальше этого фильмы не идут. Следовательно, это профанация. Уже делать, так делать, как делали в 60-е годы Жан-Люк Годар и его компания. У меня такое ощущение, что сегодня всё-таки продолжается процесс накопления сил.

ПРО ГЕНДЕРНЫЙ ПЕРЕЛОМ

Может быть, это было и раньше, но я засёк ситуацию с изменением гендерного, как теперь говорят, дискурса где-то лет шесть назад. Фактически это началось, конечно, раньше: с появлением новой генерации режиссёров, где совершенно точно лидерами уже стали женщины. Люди, которые уже совершенно не боялись постановки, которые не боялись опять активного монтажа, для которых форма и была содержанием, если угодно. Уже никаких вам там длительных наблюдений. Они уже ни с кем не спорили, потому что зачем себя утверждать по отношению к тому, что и без того находится в состоянии полураспада. Они просто принесли какие-то свои ритмы. 

Отделим одно от другого. Действительно, если в поколенческом смысле всё было очень смазано, – мы все примерно в одной эпохе живём – исторический опыт просто у них потенциально больше, потому что на их плечах лежит опыт кризиса, который они пока ещё не видят, может быть, даже и не чувствуют. А в гендерном смысле это, безусловно, важно.

Когда действительность опять уходит на глубину или декорируется, нужна женская чувствительность, нужна реакция, нужно скорее, эмоциональное, чем рациональное, нужна, если угодно, где-то даже не последовательность, которую потом можно выстроить в какое-то осмысленное повествование, ради того, чтобы нащупать что-то более важное.

Сегодня я не жду огромного всплеска авангарда, скажем так. Я не жду такого специального кино в гетто – то же самое женское кино, на которое наклеить ярлычок – и всё замечательно. Но компоненты по совокупности, все эти составляющие могут дать некое новое качество.

ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ:
Российские документалисты на главных кинофестивалях мира

🎬 Первым советским фильмом, завоевавшим “Оскар”, стал “Разгром немецких войск под Москвой”. Награду американской киноакадемии ленте присудили в 1943-ем году с формулировкой “За героизм русского народа при защите Москвы и за работу над фильмом в условиях чрезвычайной опасности”. Картину  снимали 15 операторов и два режиссёра -документалиста Леонид Варламов и Илья Копалин. На фронте им пришлось работать в 30-градусные морозы: камеры забивались снегом и замерзали, грели их под полушубками. Копалин позже признавался: “Были случаи, когда в машине, вернувшейся с фронта, лежало тело погибшего товарища и разбитая аппаратура”. Сталин лично курировал ход съёмок: по его приказу фильм нужно было сдать в кратчайшие сроки, чтобы разрушить миф о непобедимости фашистской армии и поднять боевой дух советских солдат, поэтому монтаж шел параллельно, ночами. Кино показали в 28 странах, только в США и Великобритании его посмотрели больше 16 миллионов зрителей.

В России начался поиск первого отечественного документального фильма, получившего Оскар

🎬 Награду другого престижного форума – Венецианского кинофестиваля – в 1972-ом году получил советский кинооператор Анатолий Головня. На 33-ем по счету итальянском киносмотре он оказался в компании Чарли Чаплина и Билли Уайлдера: всем троим вручили “Золотых львов” “за вклад в мировой кинематограф”.  Ученик великого Кулешова с 1935-го года руководил кафедрой операторского мастерства ВГИКа и стал автором десятка учебников, по которым до сих пор занимаются студенты ВУЗов и киношкол. В художественном кино Анатолий Головня чаще работал над фильмами исторической тематики, а самыми известными его документальными лентами стали “Механика головного мозга”, “Участок фронта” и “Рыбный промысел”.

🎬 В новейшей истории мирового кино отличился российский режиссёр Алексей  Федорченко: в 2005-ом году его картина “Первые на Луне” победила в номинации “Лучший документальный фильм” на 62-ом Венецианском кинофестивале. На самом деле эта лента – тщательно сделанная мистификация: поданная в форме журналистского расследования, она рассказывает историю запуска в космос летательного аппарата с человеком на борту, который якобы происходил в СССР в 1938-ом году. Авторам удалось так изящно вплести в фильм реальную хронику и стилизовать съемки под указанную эпоху, что только по финальным титрам зрители смогли понять, что кино – игровое.

---

Подпишитесь на REALISTFILM.INFO в социальных сетях: Вконтакте, Youtube, Telegram.

* деятельность Meta (соцсети Facebook и Instagram) запрещена на территории РФ как экстремистская.

---

---