Андрей Плахов: «Кино, куда бы оно ни уходило, всё равно возвращается к своей основе. А основа его – реальность»

О смещении границ игрового и документального кино, кинематографе будущего и способах привлечения зрителя – в интервью кинокритика и арт-директора фестиваля «Послание к человеку» Андрея Плахова

Россия. 5 октября, 2018 – ИНФОРМАЦИОННОЕ АГЕНТСТВО REALISTFILM.INFO

Международный кинофестиваль «Послание к Человеку» идёт без малого 30 лет. Киносмотр уже сложно представить без анимации, экспериментальных и игровых картин. Однако все эти годы «Послание к человеку» было и остаётся крупнейшим событием в кинодокументалистике. В этом году фестиваль передал общую тенденцию современного кинематографа – стирание границ между игровым и неигровым кино. Однако именно такие фильмы – на грани реальности и художественного вымысла – не первый год показываются в специальной программе «Послания», которая называется «Кино сверхреальности».

О нарушении в современном кино границ жанров, технологическом прогрессе и сложностях поиска новой аудитории участник редакции ИНФОРМАЦИОННОГО АГЕНТСТВА REALISTFILM.INFO Хельга Григорьева поговорила с куратором программы «Кино сверхреальности» и арт-директором фестиваля Андреем Плаховым.

---

– Расскажите про особенности фестиваля и его программ в этом году.

– Документальное кино – это основа фестиваля. Так оно и остаётся. Но несколько лет назад по предложению Алексея Учителя (Режиссёр документального и игрового кино, президент кинофестиваля с 2010 года – Прим. IA_RFI) мы решили несколько его модифицировать и расширить. Ввели программу игровых фильмов, которые включены, в том числе, в программу, которую я делаю, «Кино сверхреальности». Среди них есть и очень знаменитые фильмы, которые получают награды на крупных кинофестивалях. Фильм «Магазинные воришки», например, получил «Золотую пальмовую ветвь» в этом году. Но мы берём эти фильмы не только потому, что они знамениты, чтобы привлечь публику. Для этой программы мы подбираем такие фильмы, в которых есть какое-то документальное начало, пусть и преображенное в игровой форме. 

Документальное кино всё сильнее вторгается в ткань всего тела кинематографа и сообщает ему новое дыхание, новую мускулатуру. И в этом смысле, мне кажется, что наш фестиваль находится на стыке этой проблематики.

Сегодня происходит очень сложный процесс взаимодействия разных форм и видов кинематографа. Уже невозможно говорить о документалистике в чистом виде. Допустим, картина Виктора Косаковского «Акварель», которая стала фильмом закрытия фестиваля. Недавно я смотрел её в Венеции. Это был большой успех, к фильму было приковано внимание. Прежде всего, потому что он представляет собой новое слово в развитии технологий съёмки и показа. Он демонстрируется в идеале со скоростью 96 кадров в секунду. В Венеции и у нас на фестивале он демонстрировался со скоростью 48 кадров, потому что в кинотеатрах ещё нет подходящей аппаратуры. Но в идеале это 96 кадров, а не 24, как обычно.

– Демонстрация этого фильма, в любом случае, требует каких-то дополнительных технических приспособлений. Какие изменения и нововведения в связи с этим происходят в России и на западе?

– Чтобы достичь совсем того эффекта, на который рассчитывал Косаковский, нужно строить специальную аппаратуру. Сейчас в Голливуде многие известные режиссёры, такие как Энг Ли, например, другие лоббируют новые технологии показа и съёмок. Они говорят о том, что кино должно перейти на какую-то новую ступень. Должна произойти очередная технологическая революция. Это не 3D, а какая-то более новая форма. По тому, что я видел, можно примерно представить, что это такое. Предположим, когда волна идёт на тебя в жизни, ты её видишь, как что-то размытое, потому что она у тебя перед глазами очень близко. Так же как и в кино, если ты снимаешь 24 кадра в секунду, она перед камерой будет размываться. Но когда фильм идёт с повышенной скоростью, тогда возникает другой эффект, тогда все эти капли существуют как бы отдельно, дискретно. Возникает некий объём, как при стереоизображении. Но это другой, не такой искусственный, как 3D, а более естественный и вместе с тем очень сильный способ передачи изображения. Он вызывает новые эмоциональные эффекты, позволяет по-новому раскрыть содержание и идею фильма.

В общем, всё это связано. Новые технологии, новые формы кинематографа, которые возникают на стыке документального и игрового, когда уже трудно одно от другого отличить. Новые способы актёрской игры. Например, фильм «Девочка», который мы показывали на открытии программы «Кино cверхрельности». Это бельгийский фильм, где речь идёт о девочке, рождённой в теле мальчика. Такая сложная психологическая коллизия. И тут интересно, что актёр, который играет этого персонажа, – мальчик, он становится девочкой. Трудно назвать это актёрской работой в традиционном смысле. Мы даже не знаем, кто этого персонажа играет – мальчик или девочка. Действительно ли у этого исполнителя в жизни была проблема трансгендера? Насколько ситуация, описанная в кино, может соответствовать ситуации в реальности? В данном случае, скорее всего, нет. Это актёрское перевоплощение. Но сейчас это делается такими средствами, что мы практически не можем уловить границы между реальностью и игрой. И возникает то, что я называю сверхреальностью. Это как бы та же реальность, – потому что любое кино всё равно строится на реальности, так или иначе, – но преображённая фантазией и современными технологиями. Когда можно укрупнённо видеть каждый жест, каждое движение лица (если речь идёт о человеческом лице) или природные явления, как у Косаковского. Это создаёт новые формы углубления и приближения к этой реальности, когда мы буквально погружаемся в неё. Возникает такой вот эффект сверхреальности, которая более реальна, чем сама жизнь. Именно поэтому мы хотим показать кинематограф в самых разных его формах и видах. И взаимодействие этих форм.

– Насколько я знаю, игровые короткометражки и анимационные фильмы в программе появились ещё в 90-е годы, в период кризиса отечественной документалистики.

– Конечно, фестиваль как-то развивался и менялся на протяжении этих лет. Я говорю о том периоде, в котором я сам принимаю участие и о том, что мы сейчас имеем. Безусловно, поэтому даже идут споры в Facebook, что публика не успевает на все просмотры А в некоторых залах, наоборот, оказывается мало зрителей (Например, проблему заполняемости залов на своей странице в Facebook Алексей Медведев – Прим. IA_RFI). Но не потому что люди не хотят, а потому что, может быть, слишком позднее время, людям неудобно добираться… Разного рода бытовые проблемы или особенности питерской публики. И как их решать – вопрос. В любом случае, мне кажется, этот процесс идёт, по крайней мере, мы стараемся привлекать всеми возможными методами… Не всеми возможными, конечно, а методами, которые имеют отношение к основному профилю фестиваля. То есть мы совершенно от него не отказываемся.

Мы хотим сделать «Послание к человеку» фестивалем более широким, более открытым – полем для сопоставления, размышления, анализа разных форм и жанров: от маленьких короткометражек до больших крупных форм.

С другой стороны, мы, конечно, не скрываем того, что за счёт такого разнообразия хотим увеличить аудиторию фестиваля «Послание к человеку». Мы не хотим, чтобы он был «гетто» классической документалистики. Мы хотим, чтобы пришли разные люди. Кого-то привлечёт фильм каннского фестиваля, а придя в кинотеатр, они узнают и о кинофестивале. И, возможно, посмотрят программу Джема Коэна или экспериментальный конкурс In Silico или ещё что-нибудь и втянутся в этот процесс. Потому что все программы и формы, на самом деле, связаны. Нет резких переходов и противопоставлений. Всё часть единого целого.

– Расскажите подробнее, как появилась идея делать программу «Кино cверхреальности»?

– Это была идея Алексея Учителя. Сделать так, чтобы фестиваль «Послание к человеку» стал более крупным, фактически самым крупным кинематографическим событием города. В Петербурге было много попыток создать крупный международный фестиваль. И почему-то так получалось, что все эти попытки не приживались по разным причинам. Фестивали проходили, некоторые из них даже были успешными, но они не закрепились.

А Учитель решил подойти к этому с другого конца: не создавать что-то с нуля, потому что новое часто воспринимается с оттенком настороженности, а использовать то, что уже есть – фестиваль с хорошей репутацией «Послание к человеку», который в тот момент явно нуждался в некотором развитии и трансформации. Потому что он немножко стал вариться в собственном соку. То, что я называю «документальным гетто». Никакого негативного оттенка я в это не вношу, но имею в виду, что программу надо было как-то расширять и делать фестиваль более демократичным событием для более широкой публики. Особенно молодой публики. Вот, собственно, на это усилия и направлены.

Но как это сделать технологически? Вот я придумал эту программу – «Кино сверхреальности», которая, по-моему, работает в этом направлении. И даже возникает, как всегда, внутри, в структуре фестиваля между разными секциями определённая конкуренция в отношении зрителя. Но, конечно, я думаю, что зрительский резерв ещё далеко не исчерпан. Петербург – город, который может наполнить не один кинотеатр. Но для этого надо создать условия, нужно очень много и целенаправленно работать. Иногда у нас не хватает средств и сил на это. Но стараемся делать всё, что возможно.

– Как давно существует программа? И была ли с самого начала понятна её концепция – грань реальности и художественного вымысла, смесь неигрового и игрового кино?

– Программа существует, по-моему, четвертый год, она была впервые проведена в 2014 или 2015 году, кажется. Мы изначально хотели встроить документальный фестиваль в более широкую структуру современного кино, которая очень сильно замешана на документалистике так или иначе. Есть такой термин «реабилитация физической реальности». Он принадлежит знаменитому немецкому киноведу Зигфриду Кракауэру. Так называлась его книга, написанная ещё до Второй мировой войны, в которой он доказывал, что кино – куда бы оно ни уходило, будь то даже сферы фантастики и спецэффектов – оно всё равно возвращается к своей основе. А основа его – это реальность. Поэтому возникают такие направления как неореализм в Италии, французская «новая волна», датская «Догма» Ларса Фон Триера. Кино всегда возвращается к своим документальным истокам и основам.

Сейчас в ситуации взрыва технологий, который даёт невероятные возможности (компьютеры, спецэффекты, новые мобильные камеры и прочее) всё равно происходит возвращение к реальности, её реабилитация, поэтому такой бум документализма сейчас происходит.

Некоторые документальные фильмы становятся мировыми хитами. С другой стороны – многие игровые фильмы уже снимаются совсем не так, как они снимались в прошлом, когда это было постановочное, игровое кино – несколько отделённое от реальности, искусственным светом, актёрами, режиссурой. Сегодня это выглядит совсем по-другому, поэтому нет этих жестких граней. И можно рассматривать кино во взаимодействии.

– Некоторые классические школы документалистики такое смешение до сих пор не принимают. Как думаете, что будет с развитием этой тенденции дальше?

– Существуют разные школы и разные концепции документального кино. И ни одна из них не является абсолютной. Я, например, считаю, что можно определить правила или табу. Но всё равно в какой-то момент приходит одарённый человек с фантазией. Он нарушает эти правила. И если он удачно их нарушает, находит убедительный способ сделать фильм, который производит впечатление, то, в общем-то, наплевать на эти правила. То есть, кто хочет, пусть их придерживается, но… Понятно, что существуют этические нормы. Это сейчас очень активно обсуждается не в документальном кино, а скорее в Голливуде даже. Мне кажется, кино – это живой процесс, который невозможно регламентировать правилами, что-то всё равно будет из этих правил выламываться. Нравится это кому или нет.

– Возвращаясь к фильму Косаковского. Насколько для вас эта погоня за технологическим прогрессом оправдана в случае с его фильмом «Акварель», например?

– Фильм Косаковского – эксперимент. Это видно. Но это содержательный эксперимент. Там есть идея, которую он развивает. Мы понимаем, что он хочет сказать этим фильмом. Речь идёт о взаимодействии человека и водной стихии. Это не просто какой-то узкий эксперимент. Это делает крупный режиссёр, если его поддержат другие крупные режиссёры, если это станет тенденцией, очень любопытно посмотреть, к чему это приведёт.

– По-вашему, как технологические нововведения смогут повлиять на кинематограф в дальнейшем?

– Конечно, трудно сказать, куда приведут преобразования, действительно ли они войдут в обиход или это окажется экстравагантным новшеством. Мы знаем, что какие-то открытия прижились, а какие-то нет. Как в своё время был синемаскоп или широкоформатное кино. И сегодня некоторые фильмы делаются в этих форматах, но в залах мы практически их не видим… Или то же самое 3D. Мода на него возникла несколько лет назад. Что с этим будет дальше, я не знаю. Когда-то давно было ещё стереокино. Но это был скорее аттракцион. На это любопытно посмотреть, но сказать, что люди полностью перешли – нельзя. Оно существует в виде каких-то отдельных проектов.

С другой стороны – цвет и звук в кино поселились прочно, так же как разного рода открытия. Особенно — то, что сейчас кино уходит в виртуальную реальность. Думаю, за ней большое будущее. Оно неизбежно будет востребовано, потому что новое поколение видит мир через эту призму… Они родились уже в компьютере почти что. Маленькие дети тянутся к гаджетам, как будто это у них в крови. Но, наверное, на этом всё не закончится, возникнет что-то новое, потому что жизнь – постоянное движение. Поэтому мы не можем точно сейчас сказать, как, но мы видим, что есть экспериментальные формы.

– Вы часто также бываете на международных фестивалях. Подметили ли вы что-то в зарубежном опыте, что хотелось бы перенять для «Послания»?

– Я именно это и делаю. Смотря на различных кинофестивалях фильмы, мировые премьеры, пытаюсь понять, что происходит нового важного, что определяет картину сегодняшнего дня, нынешнего киносезона. Что-то из увиденного стараемся вытаскивать и представлять у нас в программе «Кино сверхреальности». Почти вся она состоит из российских премьер. Это первые показы в России, именно в Петербурге. Очень непросто все эти фильмы собрать. Это стоит денег и больших усилий, переговоры с правообладателями очень сложные. Многие другие фестивали тоже стремятся показать фильмы первыми. Поэтому я доволен, мне кажется, мы собрали эту программу очень качественно.

– Вы сказали, что привезти в Санкт-Петербург фильмы, которые недавно были в Каннах или в Венеции, очень сложно. Как удается наладить этот процесс?

– Да, это очень сложно. Эти фильмы обычно принадлежат зарубежным компаниям. И, вместе с тем, многие из них приобретаются российскими прокатчиками. Иногда возникает ситуация, когда картина оказывается между зарубежными правообладателями и российскими – они как бы уже купили, но деньги ещё не заплатили. Поэтому фильм «повисает». У нас, например, одна картина вообще выпала из программы по этой причине, хотя мы её уже заявили. Потому что оказалось технически невозможно её получить. Всей этой перепиской и общением занимается Катя Пархоменко. Это очень непростой процесс. Поэтому тем более, обидно, когда, у нас появляется, например, фильм «Ангел», – российская премьера, очень громкая, интересная и впечатляющая, – но то ли он попал не в самое удачное время, то ли недостаточно информации о нём было… И зал, к сожалению, совсем не полный.

– А какие проблемы чаще возникают?

– Проблемы у нас связаны, скорее, с позиционированием этих фильмов в контексте именно Петербурга. Как мобилизовать аудиторию? Аудитория большая, мы это понимаем, но в то же время она ограничена. Многих зрителей, которые посещают фестиваль, мы уже знаем в лицо, со многими даже лично переписываемся. Но они не могут разорваться, потому что кино идёт параллельно в нескольких залах, в одно и то же время.

Наша задача привлечь тех, кто пока вообще ничего не знает о фестивале или не ходил на него. Есть много людей, которые просто не имеют навыка хождения на фестивали.

Как ни странно, в большом городе даже труднее делать фестиваль, потому что в нём много разных событий. Трудно сконцентрировать информацию, она рассеивается в общем потоке. Как её вложить правильно так, чтобы она дошла до адресата? Для этого должны быть усилия со стороны фестиваля, чтобы люди пошли в кино. Это следующий шаг, который надо сделать для того, чтобы фестиваль успешно развивался.

Интервью провела Хельга Григорьева
Использованы фото и видеоматериалы, предоставленные
пресс-службой фестиваля «Послание к человеку»

---

СПРАВКА

«Послание к Человеку» – международный кинофестиваль документальных, короткометражных игровых, анимационных и экспериментальных фильмов «Послание к Человеку» проходит в Санкт-Петербурге ежегодно с 1989 года. Основан режиссёром-документалистом Михаилом Литвяковым, ныне – почётным президентом фестиваля. Создан Постановлением Совета Министров СССР от 16 января 1989 года. С 2010 года президентом фестиваля является режиссёр документального и игрового кино, народный артист России Алексей Учитель.

Открытие «Послания к человеку» проходит на Дворцовой площади. Ежегодно мероприятия фестиваля посещают до 40 000 зрителей.

«Кино сверхреальности» – специальная программа лучших игровых фильмов престижных мировых кинофестивалей последнего года. В программу 2018 года вошли 10 картин. Среди них семь премьер: фильм «Ангел» Луиса Ортега, «Мне плевать, если мы войдём в историю как варвары» Раду Жуде, «Три лица» («Threefaces»), режиссер Джафар Панахи, «Догмэн» Маттео Гарроне, «Девочка» («Girl»), режиссёр Лукас Донт и «Лоро» Соррентино. Также зрители увидят фильмы-призёры Каннского фестиваля 2018 года «Магазинные воришки» Хирокадзу Корээда и «Счастливый Лазарь» Аличе Рорвахер.

---

Подпишитесь на REALISTFILM.INFO в социальных сетях: Вконтакте, Youtube, Telegram.

* деятельность Meta (соцсети Facebook и Instagram) запрещена на территории РФ как экстремистская.

---

---