Дарья Хренова: «Любая съёмка изначально начинается с запрета». Дневник. Выпуск № 2

Россия. 13 апреля, 2017 – ИНФОРМАЦИОННОЕ АГЕНТСТВО REALISTFILM.INFO.

В марте 2017 года команда документального фильма «Похищение Богда-хана» начала сбор средств на завершение съёмок картины. Каждую неделю мы публикуем новую запись из дневника режиссёра проекта Дарьи Хреновой. О том, почему любая съёмка начинается с запрета, что объединяет режиссёра-документалиста и Индиана Джонса и как работа над фильмом может изменить самого режиссёра – читайте во второй записи дневника Дарьи Хреновой.

---

ДНЕВНИК ДАРЬИ ХРЕНОВОЙ. ЗАПИСЬ 2
«Если двери наглухо закрыты – значит, всё в порядке, ты на правильном пути»

Зелёнка на лице Навального, судебный процесс за ловлю покемонов в храме, освобождение политзаключенного Ильдара Дадина, протестные митинги, теракт в метро Санкт-Петербурга, – ежедневно в мире происходят события трагические или странные. Порой они привлекают всё внимание общества – до такой степени, что каждый новый день взвешиваешь, насколько вообще актуальна реализация фильма, задуманного тобой год или два назад.

В то же время в этой подвижности и чувствительности – одно из основных преимуществ документального кино от игрового.

Фильм «Похищение Богдо-хана», на съёмки которого мы с командой ведём сбор средств, – на первый взгляд, далёкая от реальности, покрытая нафталином история столетней давности. А на самом деле – неожиданная копия сегодняшнего момента. Настолько точная, что возникает стойкое ощущение – история движется не линейно, а по спирали, проходя каждый раз ту же самую окружность на расстоянии нескольких миллиметров от предыдущей.

Этот фильм мне делать интереснее предыдущих, потому что результат я себе совершенно не представляю. Обычно так и происходит с документалистикой – ты никогда не знаешь, куда выведет тебя персонаж, даже если его нет в живых (а герои с того света ещё как руководят проектами!). Скажем, снимая с января 2015 года Петра Павленского для документального фильма «Голая жизнь», я тоже не имела представления, во что это выльется (Cъёмки начались в январе 2015 года и длились два года. – Прим. IA_RFI). Но с ним сюжет имел свои жёсткие ограничения, связанные с жизнью конкретного человека, – временные, пространственные, идеологические. То есть неведение лежало лишь только в зоне того, удастся ли сложить историю из совершенно калейдоскопического материала или нет, как будет выглядеть сочетание тех или иных эпизодов и свидетелей.

При работе над «Похищением Богдо-хана» я задаюсь другими вопросами. По сути эта история безгранична. Здесь нет видимого персонажа, а сценарий пишется по абзацу, а то и одному предложению в месяц. Этот сценарий никак не ограничивает визуальный ряд и наполнение эпизода. Есть внутреннее ощущение, из каких разноцветных пазлов должна сложиться эта история, но пазлы эти не лежат на столе – за каждым из них приходится охотиться, как Индиане Джонсу за хрустальным ковчегом.

Скажем, в одном городе в одном старинном музее есть объект, который не разрешается снимать – по некоему внутреннему распоряжению. Но он нужен тебе для фильма. Открыть закрытую дверь можно только словом. И вот ты пробуешь наборы фраз, перебирая их, как связку ключей.

Вообще почти любая съёмка изначально начинается с одного и того же – с запрета. Запрет на просмотр документа, запрет на допуск в какую-то зону, блок со стороны человека, которого ты долго искал.

Отовсюду тебе говорят: «Нет, никогда! Больше не звоните и даже не помышляйте. Тем более с камерой!». В силу постоянного преодоления таких препятствий для меня этот запрет, как сигнал: если двери наглухо закрыты – значит, всё в порядке, ты на правильном пути.

Ты пишешь письма, звонишь и убеждаешь – ежедневно, еженедельно, ежемесячно. Но ты знаешь твёрдо, что этот фрагмент необходим тебе для всего пазла. Необходим, даже если никто в итоге не будет знать, что именно показано на экране. В итоге ты обещаешь музею не называть объект по имени. После каждого звонка или ответа по электронной почте продюсер то и дело восклицает: «Это же Кафка! Это не укладывается в голове!!! Они общаются с нами из кафкианского пространства!». Но я привыкла считать это пространство важной и почти неотъемлемой средой пазлосложения, создания своего фильма.

В первой части нашей дилогии, которая называется «Последний поход барон», фигурируют забайкальские казаки. Для сегодняшнего зрителя казаки – это символика чего то фальшивого и костюмно-постановочного, поэтому кому-то кажется, что они только и норовят попасть в кадр. Но забайкальское казачество, имеющее прямое отношение к герою «Похищения Богда-хана» барону Унгерну – настоящее и искреннее сообщество. У большинства из них те самые деды и прадеды, которых нейтрализовала советская власть. Они укрывались от идеи съёмок, как могли. И прежде, чем вылететь на съёмки в Улан-Удэ, мы полгода пытались добиться от них этого решения. Позже выяснилось, что они опасаются связываться с Москвой – «проблем не оберешься». Контакт не складывался до тех пор, пока я не отправила им полное отчаяния и даже гнева письмо. Появился атаман Анатолий Павлович Аксентьев (в прошлом рьяный коммунист), и дело пошло: с ним мы разработали маршрут и пошли по следам местной легенды – врага большевиков, барона Унгерна. В ходе этого путешествия атаман и сам пересмотрел свой взгляд на историю, а после нашего отъезда даже прочитал в одной из местных школ лекцию о бароне Унгерне, упоминания о котором можно встретить на табличках, прибитых к домам в каждом районе Бурятии.

Вот такое перманентное решение «кейса задач», которые я ставлю себе сама, вне всякой зависимости от материальной выгоды, и лежащих в области документального (даже больше экспериментального кино), перевернуло с ног до головы даже меня лично.

Нетерпеливейший человек превратился в существо, готовое выжидать, направлять, выстраивать результат необходимое количество времени. Финал этого напряженного квеста – смонтированный и озвученный фильм.

При этом все дальнейшие бонусы, возникающие после реализации плана, уже не так интересны, так что какая-нибудь, например, укладка фильма на полку меня бы вряд ли расстроила. А, собственно, нечто подобное и произошло у нас с «Голой жизнью». Будучи показанным в декабре 2016 года на фестивале «Артдокфест», затем номинированным на премию кинокритиков «Белый слон», получив и тотчас потеряв прокатное удостоверение, фильм «залег» в медвежьем углу на долгую зимнюю спячку. Снимать этот фильм я ездила в Санкт-Петербург, как получалось, между работой. Это был исключительно мой интерес, поначалу не имевший никакой поддержки, но в ноябре художник оказался в тюрьме, поэтому фильм приобрел свой специфический характер и оброс людьми. В итоге делался он два года и это был самый нервный проект – в большей степени из-за ежедневно меняющихся обстоятельств, которые вряд ли укрепили – скорее расшатали.

Хорошо ознакомившись с формулой «все тайное становится явным», надеюсь на то, что фильм все же «поживёт». И надеюсь, что сейчас его наличие позволит нам завершить «Похищение Богдо-хана«.

Режиссёр документального кино Дарья Хренова

---

Приобрести просмотр фильма «Голая жизнь» и поддержать съёмки фильма Дарьи Хреновой «Похищение Богдо-хана» можно на платформе Planeta.ru.

Продолжение дневника кинодокументалиста-краудфандера Дарьи Хреновой следует.

Материал опубликован в рамах направления ИНФОРМАЦИОННОГО АГЕНТСТВА REALISTFILM.INFO «Летопись народного финансирования документального кино в эпоху информационного общества».

---

---