Филипп Кудряшов: «Может быть, если ты поменяешь градус своей камеры, то и жизнь общества изменится»

Филипп Кудряшов: «Может быть, если ты поменяешь градус своей камеры, то и жизнь общества изменится»

Россия, Москва. 27 августа 2015 – ИНФОРМАЦИОННОЕ АГЕНТСТВО REALISTFILM.INFO.

С 29 августа по 1 сентября в сербском городе Крушевац пройдёт Первый международный фестиваль православного кино «Сильные духом». Накануне мероприятия ИНФОРМАЦИОННОЕ АГЕНТСТВА REALISTFILM.INFO встретилось с автором идеи и директором фестиваля Филиппом Кудряшовым. В интервью с корреспондентом IA_RFI Марией Лазаревой продюсер документального кино Филипп Кудряшов рассказал о том, почему интерес к проведению православного фестиваля выразил министр обороны Сербии, о нынешнем времени, как времени объединять усилия, о том, как правильно говорить с чиновниками, а также о пользе прокатных удостоверений и значении документального кино.

 

ЧАСТЬ I. О ФЕСТИВАЛЬНОМ ДВИЖЕНИИ

КОГДА ПОЯВИЛАСЬ ИДЕЯ ЭТОГО ФЕСТИВАЛЯ? КАК МНОГО ВРЕМЕНИ ПРОШЛО С ЕГО ЗАДУМКИ ДО ВОПЛОЩЕНИЯ?

Я могу сказать, что прошло чуть меньше года. Идея возникла в сентябре месяце, в конце сентября прошлого года. Пришло некое осознание того, что в православной стране, в православной Сербии нет своего православного кинофестиваля. Не то, чтобы была самоцель именно православного кинофестиваля. Я бы так это не назвал. Я бы сказал, что появилась необходимость показать духовно-нравственное кино. Кино, которое призывает к духовному подъему населения, скажем так, любого смотрящего. Не к антиценностям, скажем так, а вот именно к большим семейным… то, о чём говорит христианство, то, о чём говорит православие. Поэтому, собственно, от этого, наверное, и пошла основная идея. Потом в октябре месяце мы получили благословение Патриарха Сербского Иреней, и оно как-то закрутилось. Мы понимали, что такой фестиваль проводить надо в любом случае, тем более, что уже есть благословение. Всё, отступать некуда – позади Москва, это называется (улыбается). Самая главная проблема фестиваля заключается, конечно, в его финансировании. Потому что это идея идеей, а дальше что делать? Возникает всегда большой вопрос. Как и с кино. Ты пишешь заявку, а дальше что? Всё, сидишь, либо сам начинаешь делать, снимать, либо ты всё-таки находишь каких-то партнеров, спонсоров  и так далее. Здесь у нас, безусловно, есть партнёры. Это город, который нас принимает, это главный попечитель нашего фестиваля – министр обороны Сербии, бывший мэр этого города. Это человек понимающий, что это сейчас нужно на уровне даже обороны страны, и благосклонно относящийся к России. В этом городе мы до этого провели дни российского детского кино. Поэтому мы опробовали команду, скажем так. Мы посмотрели, что и как. Как работает администрация, насколько всё чётко или не чётко. То есть мы уже подготовились так или иначе, мы знаем, на что мы идём, на какую площадку мы едем. Я могу сказать, что в этом году, это совсем разные уровни. Потому что, одно дело – город принимает российское кино, российскую делегацию со своей идеей, со своей полностью программой. Здесь же фестиваль сербский, автором идеи которого является русский человек, русский документалист, продюсер. Поэтому для меня лично это большая честь, что такое вообще случилось, что другая страна доверяет проводить единственный в своей стране подобный кинофестиваль. Пусть он даже тематический, но для меня эта тематика в данном случае близка.


СКОЛЬКО ЧЕЛОВЕК ЗАНИМАЛОСЬ ПОДГОТОВКОЙ ФЕСТИВАЛЯ «СИЛЬНЫЕ ДУХОМ»?

Команда очень маленькая. Так как у меня просто достаточно большой опыт проведения фестивалей, поэтому я знаю его от работы координатора, администратора, директора, финансового директора, продюсера и так далее. У нас в команде 3-4 человека – при условии того, что часть из них работает в Сербии, кто-то является переводчиком на английский и сербский языки. Поэтому основная команда, которая постоянно что-то делает, переводила или организовывала, – это где-то четыре человека.


ВЫ СКАЗАЛИ, ЧТО ПРИНИМАЛИ УЧАСТИЕ В ОРГАНИЗАЦИИ ФЕСТИВАЛЕЙ В РОССИИ. РАССКАЖИТЕ ОБ ЭТО ОПЫТЕ.

Начинал я с фестиваля «Золотой Витязь» – православного фестиваля Николая Петровича Бурляева. Потом у меня был фестиваль «Волоколамский рубеж» – я там единожды, один год, работал исполнительным директором. И с 2007 года пять лет я был директором международного фестиваля «Русское Зарубежье» в Доме Солженицына с президентом Сергеем Зайцевым. До сих пор продолжаем работать, но при том, что я не являюсь директором этого фестиваля. Наверное, так получилось, что тематические фестивали – эта линия, которая у меня пошла по жизни, вот именно тематические фестивали. Мне это интересно. Мне больше интересен тематический фестиваль, чем, фестиваль, на котором будет присутствовать огромное количество критиков, которые будут оценивать фильмы со своей профессиональной позиции, но, мягко говоря, не очень понятой зрителю. Потому что мое мнение чаще всего не совпадает с мнением критиков: и на современное российское кино, как игровое, так и документальное. Думаю, мнение многих зрителей тоже не совпадает с моим.


НАСКОЛЬКО СЛОЖНО ОРГАНИЗОВАТЬ ФЕСТИВАЛЬ БЕЗ СЕРЬЁЗНОЙ ФИНАНСОВОЙ ПОДДЕРЖКИ? ЧТО ВЫ ПОСОВЕТУЕТЕ ЛЮДЯМ, КОТОРЫЕ ТОЛЬКО СОБИРАЮТСЯ ПРОВОДИТЬ НОВЫЙ ФЕСТИВАЛЬ?

Этот вопрос, наверное, самый сложный их всех и всегда. Безусловно, если у тебя есть какие-то выходы на финансовые источники – друзья, приятели – это, наверное, чуть-чуть попроще получается. Если у тебя таких возможностей нет, и нет связей с региональными городами, то, конечно, попадаешь практически в тупик. Потому что наше Министерство культуры РФ не может финансировать все мероприятия. Например, вот этот фестиваль оно просто физически не может, потому что это не российское кино. Это даже не продвижение российского кино за границей. Это совсем другое. Поэтому выход такой, что начинать надо практически собственными волонтерскими силами, потому что если ты что-то умеешь делать, то ты и из ничего можешь сделать очень неплохой мероприятие. Подключаешь друзей, подключаешь какие-то связи, находишь варианты, скажем так, организации, разговариваешь с тем или иным городом, чтобы он хоть что-то взял на себя. Наш город берёт на себя проживание, питание, залы дает – уже очень много, уже большое подспорье. Печатную продукцию сам печатает: мы верстаем, они печатают. Мы переводим фильмы, к примеру, а они их показывают в своих кинотеатрах. Сейчас снова настало такое время, когда нужно объединяться. Не надо тянуть каждое одеяло на себя, изобретать заново колесо. Например, есть какой-то фестиваль, так ты прийди туда, предложи что-то, привнеси в него что-то своё. Лучше развить ту идею, которая уже у кого-то есть, чем, может быть, начинать свою ни на чём. Будет у того три копейки, у тебя три копейки, а если их сложить, то это уже шесть копеек, и уже может что-то из этого получиться. По-моему, сейчас не то время, чтобы начинать что-то новое. Просто у меня в руках есть собственный опыт, в фестиваль я вкладываю уже достаточно много, помимо своих личных денег, которые туда идут. Но всё-таки есть, что вложить. А если это молодые люди, им надо уметь учиться объединять усилия. Сейчас, к сожалению, общество, с одной стороны – социальных сетей, когда все вроде как «друзья». Но всё равно ты ведь от телефона не отходишь, от компьютера не отходишь. Мы перестали садиться за стол, видеть друг друга и разговаривать. А вот если нет встреч, соответственно, нет движения. Потому что, прежде чем сделать такой фестиваль в Сербии, мы достаточно много проехали. Мы там были не один год подряд. Мы встречались с людьми, обговаривали. Понятное дело, мы не об этой идеи говорили, мы просто встречались с людьми. За чашкой кофе с одним посидел, другой подошёл, познакомились, туда-сюда, пятое-десятое, и вот ты находишь тех партнёров, пусть даже и не финансовых, но всё равно партнёров, на которых ты можешь опираться и двигаться дальше.


КОГДА НАЧАЛАСЬ ПОДГОТОВКА К ФЕСТИВАЛЮ «СИЛЬНЫЕ ДУХОМ»?

Фестиваль начал готовиться где-то в феврале-марте. Мы начали уже собирать программу, присматриваться. Опять же – так как этот фестиваль первый, у нас нет задачи показать суперпремьеры, суперновинки. Хотя условная премьера этого года всё равно будет на фестивале: он откроется игровым фильмом    сербский фильм «Исцеление», который произвел на меня просто неизгладимое впечатление. Я не буду гарантировать призов этому фильму, но могу сказать точно, что он будет пользоваться вниманием. Если мы будем проводить эхо этого фестиваля в России, то я думаю, что этот фильм мы будем показывать одним из основных, потому что он действительно интересен. Он интересен и с точки зрения драматургии, а соответственно, и той же документалистики. Это кино, которое заставляет подумать, осознать что-то. Не просто посмотрел с попкорном и вышел, это вот именно духовное кино.


КАК ВЫ ОТБИРАЛИ ФИЛЬМЫ? БЫЛ ЛИ ВЫБОР БОЛЬШИМ, С УЧЁТОМ ТОГО, ЧТО ФЕСТИВАЛЬ ВСЁ-ТАКИ ТЕМАТИЧЕСКИЙ? 

Вы знаете, выбор, безусловно, большой. Потому что мы знаем, сколько сейчас в России проводится православных кинофестивалей. Я могу так вот наперечёт сказать, что пять-шесть. На каждом фестивале показывается, как минимум, фильмов по сто. Плюс-минус, естественно. Поэтому выбор есть. Другое дело – можно ли назвать это выбором вообще? Потому что продукция православная делается, но она не вся смотрибельна обычным зрителем, мягко выражаясь. Потому что, если мы видим в кадре крестик, храмик или же иконку, это не значит, что это кино православное. Это кино, которое является некими символами православия, потому что, по моему глубочайшему мнению, православное кино должно быть именно глубоким. Мы должны видеть на экране человека и понимать, что мы хотим, условно, быть похожим на него. Ведь сколько святых, которые стали святыми, которые были изначально в жизни обычными людьми, а потом их история превратилась в жития. Поэтому если мы научимся брать пример с людей с высокой духовностью, с высокой культурой, с высоким уровнем, даже не образования, а глубины, внутреннего стержня, то, наверное, и общество будет другим. Потому что просто показать жизнь прихода, не вложив в него глубокую драматургию, я не думаю, что оно привлечет обычного не православного зрителя. А наша задача всё-таки, чтобы на этот фестиваль могли прийти люди даже, может быть, не воцерковлённые, но чтобы они ушли с желанием узнать что-то большее. Мы не зазываем никого цепями в храмы, это и не нужно делать. Мы просто говорим о том, что есть то, на что можно рассчитывать, придя в храм, и что можно узнать, придя в храм. Или же в кинотеатр, в котором показывается православное кино. Поэтому это такая условно миссионерская деятельность. Я бы не назвал себя миссионером, но приближенным к миссионерству. Я думаю, что за таким кино есть будущее.


КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, КАКОЙ АУДИТОРИИ ЭТОТ ФЕСТИВАЛЬ БУДЕТ БЛИЖЕ? 

К сожалению, пока, конечно, ближе к среднему поколению. Молодежь сразу не привлечёшь, потому что надо понимать, что сербская и русская молодёжь выросла на европейском кино. Любая молодая душа стремится к некому бунтарству, а ведь православие – традиционная религия. Она всё-таки несколько обрезает какие-то дополнительные новшества, нововведения. Я думаю, что постепенно приводя и показывая это кино, конечно, и молодёжь начнёт ходить, потому что она начнёт интересоваться. Один сходил, случайно увидел, понравилось – пригласил другого. И вот так вот цепочкой, цепочкой, цепочкой оно к чему-то придёт. Я не питаю больших надежд, что с первого фестиваля на эти показы будет стоять очередь. Нет, конечно. Потому что, во-первых, хоть страна и люди православные, они к такому не привыкли просто-напросто. Для них надо, чтобы всё-таки… Ну как с документальным кино в России… Ведь его не смотрят толпами, да? К нему надо приучать постепенно. Показывая, показывая, показывая на телевидении, в кинотеатрах и так далее. И тогда постепенно народ привыкнет, полюбит, поймёт, осознает, что это лучше, чем жвачка какая-нибудь, которую ты посмотрел один раз, выкинул, выплюнул, выходя из кинотеатра, и забыл совершенно о том, что это есть. Ведь в любом документальном фильме, в том числе православном, основная идея, чтобы человек ушёл с мыслью из зала. А вот о чём он подумает – о том будет говорить кино, соответственно. О том, что сказало кино, о том он и подумает. Или же у него будут какие-то дополнительные мысли.


В ПРОГРАММЕ ФЕСТИВАЛЯ ПРЕОБЛАДАЮТ ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ ФИЛЬМЫ. ТАК ЗАДУМАНО ИЗНАЧАЛЬНО? НЕ СЧИТАЕТЕ ЛИ ВЫ РИСКОВЫМ ШАГОМ – ДЕЛАТЬ СТАВКУ НА НЕИГРОВОЕ КИНО?

Я бы не назвал его рисковым… Изначально, я документалист, продюсер документального кино. Для меня это кино ближе. Я показывал его и в Америке, и в Болгарии, и во Франции – проводил недели документального кино. Поэтому я вижу, как люди реагируют. Безусловно, это не полные залы, но те, кто выходит, те хотят обсуждать что-то, говорить об этом. Наверное, я бы даже сказал, что основополагающая программа нашего православного кинофестиваля – документальное кино. Потому что их примерно девять фильмов представлено, а в игровой программе пока всего три. Это первый фестиваль, поэтому я думаю, что пока этого будет достаточно. Поэтому основной упор всё-таки я ставлю как директор этого фестиваля, как, можно сказать, идейный вдохновитель, на документальное кино. Потому что оно-то как раз и раскрывает без всяких художественных вымыслов реальную жизнь человека. Наш фестиваль называется «Сильные духом», поэтому и задача показать тех сильных духом людей, на которых, собственно, нужно ориентироваться. Вот, наверное, самая главная идея фестиваля.


ЕСЛИ СРАВНИВАТЬ ОРГАНИЗАЦИЮ ФЕСТИВАЛЕЙ В РОССИИ И СЕРБИИ, ГДЕ КАКИЕ ПОДВОДНЫЕ КАМНИ ВСТРЕЧАЛИСЬ? НАСКОЛЬКО СЛОЖНО ОРГАНИЗОВАТЬ ФЕСТИВАЛЬ?

Я могу сказать так, что самые главные подводные камни – когда ты привлекаешь людей, которых ты совсем не знаешь и всё бесконтрольно отпускаешь. Вот, например, если ты проводишь фестиваль в каком-то городе, там нет команды как таковой, то ты можешь ориентироваться только на себя. Ты не можешь сказать, что «А, ну это мои типа сделают». Ты приезжаешь, а там ничего нет. Так, например, мы столкнулись с первым фестивалем днями российского детского кино в Сербии, когда мы приехали буквально за десять дней до начала мероприятия, и не было забронировано ни гостиницы, ни залов не было. Мне директор культурно центра говорит: «А вы привезли с собой плёнку? Потому что у нас проектор только старый – плёночный». Мы говорим, как, а где? Начинаем срочно искать. С одной стороны, ты это обговаривал раньше. Может быть, это трудность перевода, может, что-то ещё. Ты попадаешь в ситуацию, когда вот «стоп». И постепенно, набивая шишки, со временем ты уже от всего страхуешься. Там, с одной стороны, с другой стороны. Это ты знаешь, что лучше сам сверстаешь каталог, чем ты будешь это кому-то поручать. Я имею в виду не я лично, а твои люди, твои знакомые, приятели или же, на кого ты можешь ориентироваться, кому ты можешь заплатить, в том числе, если у тебя есть какой-то бюджет. Чем ты будешь поручать это на расстоянии, потом ты приезжаешь, открываешь, а  у тебя там половины страниц нет, или они с кучей ошибок сделаны. То есть – опыт. Наверное, набивание шишек. Даже вот если эти подводные камни встречаются, то это только надо сказать спасибо, что они есть, потому что в следующий раз ты будешь знать, где обойти это мель. А главный, наверное, вопрос в российской организации фестивалей (с зарубежными сложно сказать, потому что здесь мы работаем с городом напрямую, здесь есть тесный контакт) – бюрократия в получении тех же банальных денег. Потому что это конкурсы, это тендеры, в этом нужно просто хотя бы немножечко разбираться. Потому что когда ты приходишь и не понимаешь, о чём с тобой говорит чиновник, называя те или иные законы, ты попадешь впросак, и уже твоя репутация, ты как организатор становишься ниже гораздо. Они тебя могут, ну не  осмеять, понятное дело, но затянуть настолько, что  ты потом вообще не получишь этого финансирования, они сэкономят и перепустят его на что-нибудь другое. Такое случилось. И наоборот – когда они видят, что ты разговариваешь с ними на одном уровне, они понимают, что уже сложнее от тебя уйти с этим финансированием, надо найти какие-то другие лазейки. Когда ты им конкретно предлагаешь выход из той или иной ситуации, когда инициатива идёт от тебя, и они чувствуют, что ты знаешь вопрос, то это совсем другой разговор.


В РОССИИ УЖЕ БОЛЬШЕ ГОДА ДЕЙСТВУЕТ СИСТЕМА АДМИНИСТРАТИВНЫХ ШТРАФОВ НА ПУБЛИЧНЫЙ ПОКАЗ ФИЛЬМА БЕЗ ПРОКАТНОГО УДОСТОВЕРЕНИЯ. ЕСТЬ ЛИ ТАКОЕ ПОНЯТИЕ КАК «ПРОКАТНОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ» В СЕРБИИ?

Нет, такого понятия в Сербии нет. Я бы сравнил сейчас сербскую действительность с нашими 1990–началом 2000-х. Кинематография у них находится только на стадии становления после большого провала. Югославскую кинематографию помнят все. И это действительно было потрясающе, это были большие мастера. А сербская, к сожалению, из-за отсутствия финансирования, по большей части… Потому что у них не финансирует Министерство культуры так, как финансирует у нас. Соответственно, есть некие сбои из-за того, люди снимают сами или же человек каких-то минимальных спонсоров находит. На экране чаще всего видно, что денег особо нет. Но зато, например, игровой сербский фильм, которым мы открываемся – при условии, что там, может быть, и денег особо нет, но там есть идея. А это самое главное в кино. Если ты нашел идею, у тебя есть хороший оператор, который снимет, – сейчас техника позволяет снимать хорошо даже на очень простые камеры – ты уже сделаешь качественный продукт. С прокатными удостоверениями у них всё гораздо проще.


КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, НУЖНЫ ЛИ ПРОКАТНЫЕ УДОСТОВЕРЕНИЯ В РОССИИ?

Я считаю, что нужны, потому что государство должно понимать, что оно разрешает показывать. Всё-таки полное бесправие, бесконтрольность, которые происходили в те же 1990-2000-е годы, привели к такой свободе, что люди уже перестали осознавать границы возможного, того, что можно – просто по внутреннему состоянию совести. Наверное, совесть пропадает в какой-то момент, и ты можешь показывать всё, что угодно. Тебе совершенно всё равно, что об этом скажут. Режиссёр так увидел. И всё – он имеет типа право показывать. Нет, дома показывай, не вопрос. Но если мы говорим о большом прокате, мы говорим о больших кинотеатрах, то в данном случае прокатное удостоверение нужно. Но, опять же, говоря о фестивальных показах, – это немножко другое, потому что здесь как раз творчество. Люди создают продукт, они посылают его на фестиваль. Фестиваль предполагает всё-таки профессиональный смотр того или иного продукта, и он имеет право его показать единожды, скажем так. В данном случае прокатное удостоверение, конечно же, не нужно.

ЧАСТЬ II. О ДОКУМЕНТАЛЬНОМ КИНО

КАК ВЫ ПРИШЛИ К ДОКУМЕНТАЛЬНОМУ КИНО?

Это, наверное, длинная дорога. Мои родители начали свой путь в киностудии Центрнаучфильм. Мама закончила ВГИК, папа был там мастером по свету. Она директор картины, т.е, организатор кинопроизводства. Сейчас, к сожалению, в документальном кино директоров картин практически нет. Потому что, наверное, бюджет не позволяет просто. Я, соответственно, маленьким пацаном там бегал вместо детского сада, рос в атмосфере кинематографа среди осветительных приборов, съёмок. Это было неигровое кино, безусловно. Хотя иногда тоже артисты приходили. Но это уже как-то закладывало внутри меня некую платформу того, к чему надо будет стремиться. Никто мне не говорил, что ты будешь кинематографистом. Нет, безусловно, нет. И никто меня никогда не пытался, так скажем, склонить быть продолжателем семейных традиций и прочее. Нет, оно само пришло. Я закончил психфак, я не заканчивал ВГИК. Но в связи с тем, что у меня мама практик, я у неё учился тому, как готовятся сметы, как организуются мероприятия, съёмки, как вести те или иные переговоры. На её опыте я перехватил на себя очень многое, и не думаю, что ВГИК дал бы мне больше. Тем, что я рос в этой кинематографической атмосфере, мне этого уже в чём-то хватало. После – случился кризис, когда студия была закрыта, и родителям приходилось работать где-нибудь. В 2000-х годах маму пригласили на киностудию православного кино «Отечество», эта киностудия и документальное кино снимала. Там, собственно, мы и завязались с «Золотым Витязем», и меня пригласили быть администратором. И так далее. Это всё понеслось, понеслось, понеслось. Позже, когда я уже закончил вуз, Сергей Зайцев пригласил меня сюда в киностудию «Русский путь» быть продюсером киностудии и директором кинофестиваля. По-моему, уже 21 год, как я стал генеральным директором международного кинофестиваля «Русское Зарубежье». Как бы такой скачок, понятное дело. Хотя я и Николаю Петровичу Бурляеву очень благодарен за тот опыт, который я получил на «Золотом Витязе», потому что, начав с той же должности администратора, я ушёл из «Золотого Витязя» в должности финансового директора и продюсера. Это большой рост за небольшой период времени – за это я, конечно, очень благодарен. Это большой такой трамплин.

ВЫ СОГЛАСНЫ С ТЕЗИСОМ, ЧТО ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ КИНО – КИНО «НЕ ДЛЯ ВСЕХ»?

Нет, я Вы знаете, я всё-таки считаю, что документальное кино – оно для всех. Вопрос в том, какое кино и кому ты показываешь. Потому что понятное дело, что для совсем юных детей, скажем, средний школьный возраст, показывать суперглубокое большое кино на 50-70- минут – это будет, конечно, тяжеловато. Они ещё по своему организму, скажем так, не готовы воспринимать большие полотна. А если ты им начнёшь показывать какие-то 26-минутные работы, не очень напрягающие мозг и рассказывающие о чем-то, но не настолько глубоко, чтобы они прям заскучали, чтобы это не было каким-то уроком. Хорошее документальное кино не должно быть уроком, потому что это всё-таки кино, художественный продукт. К сожалению, мы просто сталкиваемся сейчас с тем, что кино разное, и даже иногда хорошее может быть немножко занудное в чём-то, но познавательное. Потому, допустим, мы сейчас берём за некую величину, что документальное кино – оно разное. И вот эти 26 минут, которые дадут некие знания, но не будут очень занудными. Потому что оно документальным остаётся. Поэтому – смотря что ты будешь показывать. Я вот недавно, например, совершенно случайно, посмотрел один фильм о детском театре. Современное кино, по-моему, 2014 года. Совсем небольшое – 26 или 39 минут, я сейчас не помню. Но эта замечательная легкость в этом фильме. Ты смотришь, но при этом видишь очень много плюсов от этого фильма. Ты видишь, как дети развиваются в этом кино, как они играют в этом театре – это детский театр. Видишь, как режиссёр с ними работает. Я уверен, что покажи такое кино детям, они, может быть, иначе его воспримут, но им будет интересно посмотреть, как их сверстники что-либо делают. Им захочется, может быть, тоже такую же театральную студию для себя организовать или же пойти в такую театральную студию. То есть оно всё равно будет побуждать этого ребёнка к действию. Потому что оно нескучное, оно интересное, оно завлекает, но рассказывает о чём-то интересном. Или же, к примеру, как на школьную аудиторию мы уже не первый раз показывали фильм, большой, правда, 52 минуты, «Союзники. Верой и правдой» Сергея Зайцева. Это фильм о Второй мировой войне о союзных войсках, которые помогали нам, как они признают, наоборот, сейчас, в сегодняшней ситуации то, что без России не было бы победы в Великой Отечественной войне. Что сейчас очень важно и с идеологической точки зрения, да и просто с точки зрения истории, подтверждения истории. Дети смотрят это кино, они смотрят завлекательно, потому что кино сделано качественно. Вопрос в том, какое кино делается. Если делается жутко занудное кино, которые ты просто смотришь какое-то время, а потом хочется выключить и уйти, посмотреть что-нибудь другое – телепрограмму на телевидении, то такое кино, конечно, будет «не для всех». Или же это может быть суперартхаусный продукт, как сейчас очень принято,под слово подписывать всё то, что непонятно зрителю. Артхаус – и сразу всё! Артхаус. Что ты сделал? Артхаус. Почему такой артхаус, почему он такой неглубокий? Никто об этом не думает. Но, к сожалению, наверное, сейчас время такое, когда из мусора делаешь что-то, перевязываешь верёвочкой, бантиком и говоришь, что это новое современное искусство, хотя оно таковым не является. Такое кино, конечно, будет не для всех. Ты будешь его называть «Оно не для всех», поэтому вот я его типа таким буду показывать. Нет, безусловно. Конечно же, нет. Кино должно быть понятно зрителю. Понятное дело, может быть, не всё, конечно же. Бывает очень глубокие такие вещи. Для меня в своё время было откровением работа Саши Куприна – режиссёра фильма «Зеркало», который он сделал. Я считаю, полностью артхаусная работа, но она несёт в себе столько глубины в этом во всём своём создании, что я считаю, что его можно показывать очень много где. Я считаю, что это прекрасная работа. Это артхаус. Для меня вот такой артхаус, я понимаю – это действительно, да, художник работал. Или же совсем, может быть, другая. тогда это еще новаторство в свое время было, работа Бориса Лизнёва «Полк, смирно!». Когда в фильме только одна большая фотография Кексгольмского полка. Но при этом идет переписка, воспоминания солдат, и прочее-прочее-прочее. Камерой по этой фотографии он ездит. Где-то какие-то уже прожженные места есть: значит, соответственно, он там, может быть, бой показывает тем самым или еще что-то. Т.е, это настолько было ново и интересно в своё время, что для меня это тоже был артхаус, но понятный. Что такое артхаус для меня лично? Это когда художник все-таки привносит что-то в кино, т.е, некое творчество. Не просто я так вижу, поставил камеру, перевернул и все, я так вижу, просто я так хочу. А когда каждое его действие – оно оправдано. Т.е, ты вот смотришь и понимаешь, почему он именно так сделал, а не иначе, и тебя это завораживает. Что он действительно такое придумал, что он изобрёл именно такой ход, нашёл такой ход. Вот найти такой ход в кино – наверное, самое главное. Особенно в документальном кино. В игровом кино в чём-то попроще – сценарист может придумать некий сюжет. Это придумка. Ты дальше «нанизываешь» на неё картинку, художник-постановщик работает, куча народу работает на то, чтобы сделать нечто. А в документальном кино всё гораздо меньше, даже по количеству людей, в нём участвующих. И что самое главное – это не придуманная история. Почему я немножко против реконструкции вообще в кино, особенно в документальном? Потому что, попробуй показать на образах, рассказать историю на образах. Необязательно тебе реконструировать, как человек прошел из точки А в точку Б. Это банальный прием. Понятно, может быть, он что-то в себе и будет нести, но он не даёт фильму ничего, по моему мнению. А вот если ты нашел ход интересный, образами показал состояние души человека, то вот это уже произведение искусства. Вот к произведениям искусства нам надо и стремиться, а не к телепрограммам под названием «документальное кино».

.
ПРОДОЛЖИТЕ ФРАЗУ «ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ КИНО ДЛЯ МЕНЯ – ЭТО…»

Документальное кино для меня – книга. Это книга, которую всё-таки стоит читать с картинками. Потому что неподготовленному зрителю книга без картинок не интересна. Поэтому мы должны не забывать, что мы всё-таки работаем для зрителя – это прежде всего.  И то, сколько человек посмотрит твой фильм, и что они из него почерпнут – это, наверное, самое главное, к чему мы должны стремиться. Для меня приз зрительских симпатий выше, чем любое гран-при или «Золотой орёл» какой только возможен. Потому что если большой зал кинотеатра голосует за тот фильм, который ты сделал, то вот оно – ради этого ты и работал. Ради этого ты создавал этот продукт. Или фильм был показан по какому-то большому каналу, а потом ты видишь отзывы зрителей. Ты понимаешь, что не просто так работал, не просто так вкладывал свои силы. Потому что, конечно же, кино – процесс сложный. И в договоренностях, и в монтаже потом, и в творческом процессе. Но экран сглаживает потом всё. Как в отношениях между мужчиной и женщиной – любовь сглаживает всё, а здесь – экран. Потому что, если ты потом видишь, что ты не зря старался, ты не зря трудился, не зря находил какие-то выходы, пути из, казалось бы, тупиковых ситуаций, значит, надо делать дальше новое кино.

.

__________________

О ПРОБЛЕМЕ ВЫБОРА РЕЖИССЁРА-ДОКУМЕНТАЛИСТА
.

Материал подготовили
Интервьюер: Мария Лазарева,
Корректор: Надежда Гатина,
Редактор: Дарья Бурлакова,
Оператор: Alik Sandor



Похожие новости

В Москве завершился X-ый Международный фестиваль документального кино «Артдокфест»

Россия, Москва. 12 декабря 2016 – ИНФОРМАЦИОННОЕ АГЕНТСТВО REALISTFILM.INFO. 9 декабря 2016 года в кинотеатре «КАРО 11 Октябрь» состоялось закрытие