“Прожить больше жизни”: Зося Родкевич и Евгения Останина о “Белой маме” и документалистике

Print this article Font size -16+

Россия. 5 октября, 2019 – ИНФОРМАЦИОННОЕ АГЕНТСТВО REALISTFILM.INFO

На прошедшей в Перми “Флаэртине-2019” Зося Родкевич и Евгения Останина представили свой фильм “Белая мама”. Картина уже получила множество наград, в том числе – на таких авторитетных для документалистов фестивалях, как “Саратовские страдания” и “Послание к человеку”.

О непростом опыте соавторства и компромиссах, об отношении к героям фильма и о том, что лично им даёт кинодокументалистика – Зося Родкевич и Евгения Останина рассказали Анне Смирновой.

Героиня фильма – Алина Макарова, мама шести темнокожих детей, пять из них – от первого мужа-эфиопа, а самый младший Доминик – усыновлённый ребёнок. В какой-то момент женщина решает усыновить белокожего Даню. Семья не в восторге от этого решения, среди детей разворачивается борьба за любовь и внимание мамы, сложность в отношения добавляет и то, что у Дани есть проблемы с психикой.

О положительном эффекте камеры

Фильм “Белая мама” снимался около 7 месяцев. По договорённости с семьёй Макаровых несколько дней в неделю с ними проводила режиссёр и оператор Зося Родкевич. Съёмки вели и сама Алина с мужем Сергеем, записывая на камеру общение друг с другом и детьми.

Зося РОДКЕВИЧ: Я очень к ним привязалась, из-за того, что были такие плотные съёмки и я очень долго там почти жила. Помню, как в последний съёмочный день вышла от них и разревелась. И Алина увидела в окно, как я иду, сопли вытираю. Тогда она написала мне: “Зося, ну что вы, всё только начинается, мы обязательно будем общаться”. И я не меньше чем раз в месяц к ним выбиралась. Сейчас, к сожалению, получается реже.

Евгения ОСТАНИНА: Первое наше взаимодействие с Зосей случилось в 2013 году на проекте “Реальность”. Там героям раздавались камеры, либо их просили снимать на то, что у них есть. Я считаю, что это самый классный материал в плане приближения к герою. Когда отдаёшь камеру человеку, он тебя через эту камеру пускает в такое пространство, которое ты не ожидал. Я очень люблю материал, который отснят самими людьми. Это реально что-то другое. Эффект камеры есть всегда. Здесь он оказался положительным. Даня считал Зосю членом семьи. К тому моменту, когда его взяли, она уже там снимала и он мог укрываться, прятаться за неё.

Я думаю, что присутствие Зоси и видеокамеры помогло интегрировать Даню в семью. Оно задало для всех определённую условность, в которой все они раньше начали рефлексировать по поводу происходящего. Если бы не было камеры, всё прошло бы гораздо острее.

Об отношении к героям

До того, как начать съёмки документального фильма, Зося Родкевич работала режиссёром-оператором в проекте убитого в ЦАР Александра Расторгуева. Ток-шоу о женщинах называлось “Это я“ и выходило на Первом канале. Алина Макарова приняла участие в кастинге и рассказала, что планирует усыновить белого мальчика. В итоге Первый канал отказался от этой истории. А Александр Расторгуев настоял на том, что съёмку истории этой семьи нужно продолжить. Так началась история появления независимого документального фильма.

Евгения: У нашей героини – дикая энергия и врождённый педагогический талант. Она на воспитании своих детей руку набила: у неё получились классные детишки. Но они выросли, а энергии ещё хоть отбавляй. Алина и взяла Даню в первую очередь для себя – чтобы было куда силы приложить. Ну и муж поддержал её в этой инициативе, не понимая, куда это заведёт. Он открыл ящик Пандоры – такой хороший ящик Пандоры, но открыл. Потому что её дальше понесло. Она после съёмок фильма взяла ещё ребенка! Девочку с большими проблемами здоровья. Многие обвиняют Алину в эгоизме: дескать, из-за её прихоти страдают родные дети. Да, они страдают. Но когда жизнь преподносит испытания, учишься их преодолевать. Что бы родители ни делали для нас, какими бы идеальными ни были, мы всегда будем в претензии к ним. Она уже и так достаточно много им отдала. Старший сын сказал, что мама своим примером показала им, как нужно относиться к другим людям, как выходить из сложных ситуаций. То есть дети вполне осознанно всё воспринимают. Да, они ревнуют, бесятся, причём они это признают, но они знают, как с этим бороться. Там по-человечески всё нормально.

Зося: Эта ситуация больше всего задела младшего сына Алины Доминика. Он самый младший, любимчик. Они были очень близки с мамой.

Евгения: Я себя ассоциировала именно с Домиником, у меня был схожий опыт: классное детство, которое резко закончилось, потому что мама приняла своё решение. Я всё время в него всматривалась. Доминик — мальчик очень нежный. Я видела, насколько ему тяжело, когда его выковыривают из детства в подростковую реальность за счёт другого непонятного мальчика, который возник в его жизни. Но то, через что прошёл Даня, – гораздо хуже. Он вообще в семье никогда не жил. Но выстоял. Когда Даня появился, он меня дико бесил. Но со временем у меня появилось уважение к этому человечку: я поняла, откуда корни этой агрессии. Мальчик-то неглупый и с юмором, он просто так взаимодействует с миром. Потому что только так и научился. Для него отношения с окружающими — это сопротивление. И классно, что Алина его любовью интегрирует в нормальный человеческий мир. Только любовью — не агрессией, не битьём. Можно показать, как жить по-другому, как чувствовать по-другому, относиться к миру. Есть соблазн снимать Алину всю жизнь. Это человек, который генерирует вокруг себя всякие ситуации. Но я для себя решила, что продолжения не будет, потому что нужно уметь останавливаться. Это было самым сложным. Пусть это будет история про конкретного мальчика.

Зося: Но камеру мы им оставили. Я старалась Дане привить любовь к видеосъёмке, чтобы у него интерес какой-то появился. Учила его снимать. Но его это интересует больше в качестве слежки, а не в качестве киноизображения.

О компромиссах

Хронометрах отснятого видеоматериала, 400 часов, занимает около 4 терабайт.

Зося: Для меня самым сложным было монтажно выбрать из миллиарда классных кадров – мы рассказываем вот эту историю, а не про эту ситуацию, поэтому вот это не берём. Вот что было самым грустным.

Евгения: Там очень много мимимишных сцен, гораздо больше, чем в фильме. Но в нём занимают много времени две истерики, где вся семья взаимодействует. Их невозможно выкинуть. Они ключевые. В первой все подключаются, проявляют себя. В последней Алина уже приручает Даню. Остальной материал не такой нервный. Да, фильм – очень резкий эмоционально, но иначе никак. Зося переживала, что у нас получается депрессивное кино.

Зося: Не только! Мне казалось, что Даня выходит очень одномерным персонажем, просто какой-то маленький дьяволёнок. А моменты нежности, когда он проявляется в другом, мне было жаль убирать при монтаже, хотелось их оставить.

Евгения: Потом Зося нашла несколько кусков, я всё-таки их вставила, чтобы чуть побольше нежности было – например, тот, где Алина возле школы его забирает… На такие компромиссы шли. Я до этого в основном монтировала короткие видео. Там понимаешь, что это классный кадр, классный эпизод, но он не втискивается в историю, которую ты рассказываешь. Поэтому я и тут жёстче планировала: да, классно, но отрубаем. Если можешь сказать – скажи коротко.

Для меня монтаж этого фильма был внутренним вызовом самой себе: хватит ли у меня усидчивости на полный метр. А меня хватило даже на два проекта одновременно. Второй – “Хозяин оленей” (обладатель гран-при “Флаэртиана-2019”, режиссёр: Ксения Елян, монтаж: Евгения Останина – прим. ред.). Это было классно! Потому что параллельно делаешь историю про украденное детство и про счастливое детство. Это меня выручало, потому что над “Белой мамой” работать было психологически тяжело.

“Когда я снимаю, меня нет”: о профессии кинодокументалиста

Зося: Я живу кино. Я хорошо себя чувствую, только когда у меня съёмочный период. А всё остальное время я просто живу между съёмками, жду, когда будет следующий проект, бесконечно ною, страдаю, всех извожу, всем рассказываю, что моя жизнь ужасна, потому что я ничего не снимаю. Мне кажется, что я не очень интересный человек, а мои герои — это очень интересные люди с очень интересными судьбами, поэтому меня это сильно влечёт. Съёмки — это предельная концентрация не на себе, а на другом человеке. Ты забываешь про свои проблемы, забываешь даже о том, ел ты или нет, ты живёшь чужой жизнью. Когда я снимаю, меня нет. И меня это вполне устраивает, потому что когда я возвращаюсь в свою жизнь, я её не умею жить, у меня бесконечные проблемы.

Задача документалиста — ухватить реальность, сформировать её в историю и рассказать в нужной форме. Мои фильмы — это и есть я, потому что кино – отражение автора.

Евгения: Для меня документалистика — это уникальная возможность проживать жизнь, которую ты бы не прожил. Потому что в работе с материалом видишь такое, чего бы никогда не увидел, испытываешь эмоции, которые бы никогда не испытал, переживаешь ситуации, в которых никогда бы не оказался. Такое напластование опыта идёт. Да, мы получаем больше информации, чем те, кто смотрят кино. Но мы перерабатываем её и — концентрированную — отдаём зрителю. Я думаю, что и он получает опыт, который бы он сам не пережил. Именно погружение в повседневность, которое даёт документальное кино, позволяет прожить чуть-чуть больше жизни. Мы как писатели. Только они описывают, а мы показываем.

Интервью: Анна Смирнова
Фото: Даниил Болотов
Специально для ИНФОРМАЦИОННОГО АГЕНТСТВА REALISTFILM.INFO

Редакция благодарит Анастасию Кожевникову, пресс-атташе фестиваля Флаэртиана, за помощь в подготовке материала.

Подпишитесь на REALISTFILM.INFO в социальных сетях: Вконтакте, Youtube, Telegram.

* деятельность Meta (соцсети Facebook и Instagram) запрещена на территории РФ как экстремистская.